Музыка

Ах, эти вечера в моей обители!
В мой тихий дом - студенческую келью
Входили мы - великие любители
Предаться вдохновенному безделью.

Нам нравилось - мы в этом были родственны, - 
Чтоб был свечи оплывшей тёплый слепок,
И на стене - причудливые отсветы,
И ясен ум, и чай - горяч и крепок.

Сливала юность воедино души нам,
Переполняя трепетом священным,
И было лаконичное "послушаем?.."
Почти что неминуемым рефреном.

И ставили мы с сердцем замирающим,
В любви своей чисты и постоянны,
Один и тот же диск долгоиграющий:
Рахманинов. Второй фортепианный.

Проигрыватель стар, плоха акустика -
Но всё неважно. Нервы оголялись.
Мы знали: будет большее, чем музыка.
Мы ждали чуда. И оно являлось.

…О чём вы, звуки? Жжёте ли? Скорбите ли?
Над домиком, приземисто-горбатым, 
Над скромностью студенческой обители
Гудела вечность медленным набатом.

И наэлектризованными душами,
Их доводя до высшего накала,
Мы слушали, мы слушали, мы слушали,
Как эта вечность в нас перетекала…

Что-то звучало, текло, бередило, ласкало,
Дух занимался - забыто и сладко-знакомо…
Дивная, давняя музыка к нам проникала
Через окно или щели панельного дома.

Даже, покаюсь, подумалось высокомерно:
"Надо же, слушают! - то, что лишь нам, посвящённым,
Внятно и дорого… Впрочем, соседи, наверно,
Вышли куда-нибудь, радио бросив включённым…"

Словно в ответ, полилась она чуточку глуше:
Кто-то крутил рычажок в направленье "пиано".
Стыдно, наверное, недооценивать души,
Лишь за собой оставляя восторг меломана.

Будто бы это смятенье, спасенье, отрава -
Непостижимая для дилетантов наука,
Будто бы нам вручено монопольное право -
Губы кусать под Шопена и плакать под Глюка.

Гармония

И был пустой и странно-гулкий зал,
И звуки в нём разрозненно витали -
Там мальчик неумело на рояле
Искал мотив и клавиши терзал.

Мелодия ломалась и рвалась,
Она сама себя не узнавала -
Всего полтона ей недоставало,
Чтобы вернуть утраченную связь.

И лист рябой кружился за стеклом -
И радовал бы формой идеальной,
Когда б забыть про цвет его прощальный,
Про мету расставания с теплом.

И некая душа, томясь тоской,
В своих потёмках сумрачно плутала -
Ей, кажется, полшага не хватало,
Чтоб обрести смиренье и покой.

Лукавая гармония сквозь мрак 
Блистает нам - а в руки не даётся,
И вечно до неё нам остаётся
Лишь полутон, полмига, полушаг.

И мы за ускользающей из рук
Бредём вслепую по своим спиралям,
И мальчик за мучительным роялем
Глядит в окно, нащупывая звук…