Будет всё по-прежнему - и всё же,
Летней ночью распахнув окно,
Ты вдохнёшь - и ощутишь до дрожи
Родину и Время - как одно.

И тогда не просто боль и трепет
Ты в себе почувствуешь - тогда
Душу неожиданно зацепит
Смутное подобие стыда.

И вопрос, неведомый дотоле,
Вдруг кольнёт: а в чём твоя вина?
Может быть, тебя в нехватке боли
Обвиняет эта тишина?

На первом этаже

Живу невысоко: на первом этаже.
Гляжу в своё окно привычно и бесстрастно.
Не виден горизонт, и вызубрен уже
Знакомый до штрихов родной клочок пространства.

Он - первый кинокадр в недолгой ленте дня.
И всё-таки с высот домов многоэтажных
Могло бы ускользнуть так много для меня
Явлений и вещей, быть может, самых важных.

Пусть близостью к земле возможно пренебречь
Во имя высоты и широты обзора -
Зато отсюда мне слышна людская речь,
И на стволах видны подробности узора.

Здесь всё - у самых глаз, всё - близко, всё - сродни.
Могу спугнуть шмеля, разнять ребячью драку
И нежно потрепать - лишь руку протяни -
Доверчиво на зов пришедшую собаку.

Здесь вечерами синь уютна и свежа,
А по утрам росы пронзительно горенье.
А в общем жизнь видна с любого этажа -
Лишь были б у души в порядке слух и зренье.

Родина

Снова знакомые с детства пейзажи:
Тропы размыты, дороги разбиты,
Чёрное, белое... Чем будоражат
Бедные краски февральской палитры?

Что в этом чувстве, ещё предвесеннем?
Что ты, внезапно лицо запрокинув
И замерев с непонятным волненьем,
Слышишь в накале страстей воробьиных?

Прядки травы на заснеженном склоне,
Низкие крыши с сосульковым плачем -
Что мы на вашем негибнущем фоне?
Значим ли что-то? Наверное, значим...

Даже вот так, оглядев торопливо,
Мы с этим зрелищем неразделимы.
Просто красивое - только красиво.
Втрое прекраснее то, что любимо.

Чуточка нас - в этом снеге и глине,
В чёрном кустарнике, в гнёздах порожних,
Каждый из нас - ненарочный художник
Этой гармонии. Этой святыни...