|
|
Я жалею тебя, жалею.
Боже, как я тебя любил!
Но с другим ты вошла в аллею,
где амур в синеве парил...
Он не к месту попал, не к теме:
промелькнул, да и был таков;
просто, видно, настало время
осыпания лепестков...
Я ревную тебя, ревную.
От обиды бросает в дрожь.
Я, конечно, найду другую,
ты другого себе найдёшь.
Время лечит любые раны;
это – азбука. Видишь ли,
для того и есть океаны,
Чтобы в них топит корабли.
На душе, что ты с ней ни делай,
долго кошкам ещё скрести...
Так прощай, мой кораблик белый.
Не грусти.
Евгений Петропавловский
|
|
На берегу далекой потери
|
|
Я когда-то к этой девочке ходил –
уводил на дискотеку и в кино.
Боже мой, как я тогда её любил!
Чёрт возьми, всё это было так давно...
В час летучего цветения планет
я увлёк её в шальное забытьё;
била дрожь нас, и она шептала: "Нет",–
а я слушал – и не слушался её...
Только лето отзвенело в листопад,
а когда снежинки смежил белый свет,
от неё к другой ушёл я... Наугад
расставаться так легко в 17 лет.
Я обиды пустяковой не простил.
Вышло глупо это. Грустно. И смешно.
Боже мой, как я тогда её любил!
Чёрт возьми, всё это было так давно...
Нам понадобилась тьма тоскливых дней,
чтоб истлела нас связующая нить.
Мы характеры выдерживали с ней.
Оба выдержали. Некого винить.
С той поры я стольких женщин разлюбил,
что ни шанса на вакансию в раю.
А лукавый шепчет: "Ты кого ловил?
Может, птаху упорхнувшую свою?"
Ах, не знаю. Ей, наверное, сейчас
не до юношеских выцветших тревог:
муж, работа, дети ходят в энный класс...
Словом, дай ей Бог всего, что я не смог.
Да и я, сыграв грошовый эпизод,
Поважней себе не вышакалю роль.
Скоро ночь. Подруга новая придёт.
На столе – вполне приличный алкоголь.
И, должно быть, у меня достанет сил
не крутить в усталой памяти кино
о той девочке, которую любил
так безжалостно, нелепо и давно.
Если ж выйду, ошалевший от тоски,
чтобы мчаться к ней, как в юности, легко –
не возьмёт меня, наверное, такси...
Потому что это
очень далеко.
Евгений Петропавловский
|
|
Прощальное
|
|
Я состарилась. У меня отныне всё в прошлом.
Исцеляясь от вековечной своей любви,
Я еще погрущу. Но – светло и немножко.
И уже не вернусь. Зови - не зови...
В одиночестве, столь гордом, сколь жалком,
Остаемся мы оба – друг от друга вдали.
И над каждым висит, разрастаясь,
тень катафалка
Реальнее, чем часы на картине Дали.
Твоего с моим уступая несовпаденью покроя,
Я, стремившаяся к слиянию душ, а не тел,
Предаю тебя наконец твоему Покою.
Потому что этого ты хотел.
Умирающий зверь уползает подальше от близких.
Ты же смерть свою многократно уже пережил.
Я не стану пугать тебя больше дыханием жизни
И гуденьем моих, разрываемых пульсом, жил.
Я уже исцелилась – тебе спасибо!
Обернуться ли? Нет! Отпускаю - иди!
Наступлю на тень катафалка, ставшего дыбом.
Я еще молодая. И всё у меня впереди!
Марина Мартынова
|
|
|