Центон
|
|
Сиреневый туман, хрустальный мрак бокала,
Амуры на часах, напрасных слов набат…
Когда ты уходил, кондуктор понимала:
Старинные часы не повернуть назад.
Прощаясь, ты сказал по-польски: "Прошу, пани,
Уйди, совсем уйди, как тягостная бредь.
Таков мой организм: я не хочу свиданий.
Рассудку вопреки - к чему ломать комедь?"
…Недолго я была одна во всей Вселенной.
Близ ложа моего мерцают зеркала.
Мне грустно и легко: теперь я вместе с Геной.
Народная тропа ко мне не заросла.
Шизель (Любовь Сирота)
|
|
Ещё центон
|
|
Ты помнишь наши встречи
Под русские гармошки?
Трава, трава у дома
С весною расцвела,
В траве сидел кузнечик
У Муромской дорожки.
А может быть, корова
Зелёная была;
Сидел рыбак весёлый…
Былое не забыто.
Живёт моя отрада
За тридевять земель.
Изгиб гитары желтой…
Разбитое корыто…
В тиши ночного сада -
Холодная постель…
Утрата и усталость…
Опасная трясина
Раскаянья и грусти…
А для грядущих дней
Со мной теперь осталась
Резиновая Зина -
И буквы не по-русски
Написаны на ней…
Шизель (Любовь Сирота)
|
|
Разноцветная история
|
|
Оранжевое солнце закатными лучами
Ласкало синий воздух. Под розовым кустом
Юнца дразнила дева - то синими очами,
То белыми плечами, то ярко-алым ртом.
А он смотрел на деву совсем не как влюбленный:
Он то краснел, как знамя, то серым был, как дым.
И думала красотка: "Да ты, дружок, зеленый!.."
А он был не зеленым, а просто голубым.
Шизель (Любовь Сирота)
|
|
|