Да, мне повезло в этом мире
Прийти и обняться с людьми
И быть тамадою на пире
Ума, благородства, любви.

А злобы и хитросплетений
Почти что и не замечать.
И только высоких мгновений
На жизни увидеть печать.

Давид Самойлов

Глагольная песенка

Вы вздохните, спокойно вздохните.
Перемелется - станет мукóю.
В череде многолетней событий
Попадалось ещё не такое.
Сколько вера ослабшая крепла,
Поочистившись в исповедальной,
Сколько раз восставали из пепла
На земле нашей многострадальной.

Вы остыньте, немного остыньте -
Отдохните от протуберанцев
И не жгите в припадочном спринте
Вы себя в середине дистанций.
Как бы маятник вбок не кидался,
Равновесие всё же настанет -
И наестся кто изголодался,
И от сытости вскоре устанет.

Успокойтесь, друзья, успокойтесь.
Перестаньте оружием бряцать.
Вы двуглавых драконов не бойтесь:
Они сами не меньше боятся.
Вы поймёте, конечно, поймёте -
Не оправдана ваша тревога:
Вы без них-то вполне проживёте,
А они без вас - явно не смогут.

Оглянитесь вокруг, оглянитесь -
Вы себе и вольны, и тверёзы.
И землице родной поклонитесь,
Что по-прежнему держит берёзы.
Повторятся усушки, утруски
Вереницей своей бесконечной...
"Новый" так же состарится русский -
Всё, что новое, - тоже не вечно.

Не волнуйтесь вы так, не волнуйтесь.
Не сидите с поруганным видом.
Обнимитесь, да и расцелуйтесь,
Позабудьте пустые обиды.
Вы простите друг друга, простите,
А вину отошедших столетий,
Бесполезное дело - делить-то,
На малюсенькой нашей планете.

Отогрейте сердца, отогрейте:
Кто умеет - играющей скрипкой,
А кто может - игрою на флейте,
Кто не может - простою улыбкой.
Вы рубашек на теле не рвите,
И не нойте, и не угрожайте.
Вы живите, родные. Живите.
И рожайте детишек, рожайте.

Вы любите, родные. Любите!
И рожайте побольше, рожайте.

Stezok

Голос птицы

Голос птицы Пир удался, но ближе к утру
Стало ясно, что я не умру,
И умолкла воронья капелла;
И душа задремала без сил,
А потом ее звук воскресил -
То балканская горлинка пела.

Я очнулся; был чудно знаком
Голос птицы с его говорком,
С бормотаньем нелепых вопросов;
И печаль не была тяжела,
И заря желторота была,
И постели был краешек розов.

Там, в постели, поближе к окну
Дочь спала и была на жену
Так похожа, что, если б у двери
Не спала, раскрасневшись, жена,
Я б подумал, что это она,
А подумал: не дочери две ли?

Пировалось всю ночь воронью,
Воронье истязало мою
Небессмертную, рваную душу,
И душа походила на пса,
Что попал под удар колеса
И лежит потрохами наружу.

Но возникли к утру на земле
Голос птицы, тетрадь на столе,
И строка на своем полуслове,
И на девочке розовый свет,
И болезни младенческой след -
Шрамик, оспинка около брови.

Этот мир был моим - и знаком
Не деталью, а весь целиком,
И лепился любовью и болью,
И балканская птица была
Туркестанской - и оба крыла
Всё пыталась поднять над собою.

Дмитрий Сухарев